Саша Бородин вместе с мамой жил в то время на Семеновском плацу, на котором часто звучала военная музыка. Вместе с няней мальчик непременно ходил ее слушать. Вскоре он перезнакомился со всеми солдатами, рассмотрел и опробовал их инструменты, посмотрел, как на них играют. Приходя домой с прогулки, он садился за фортепиано и на слух подбирал те мелодии, что услышал на плацу. Его мама, видя такое пристрастие к музыке, наняла для него солдата из военного оркестра, который стал давать Саше уроки игры на флейте.
Когда мальчику исполнилось 9 лет, он написал свое первое музыкальное произведение. Это была «Полька Элен», которая сохранилась до наших дней. В настоящее время она издана и ее играют дети в музыкальных школах.
Новый этап музыкального образования начался у Бородина в 1846 году. Вместе с Мишей Щиглевым он стал учиться игре на рояле у немецкого педагога Пормана. Они играли в 4 руки, ходили на концерты, а также участвовали в любительском исполнении камерных ансамблей. Самостоятельно Бородин выучился играть на виолончели.
В 14 лет Александр сочинил концерт для флейты с сопровождением фортепиано. Партию флейты играл он сам, а партию фортепиано – Михаил Щиглев. Еще через год было написано трио для двух скрипок и виолончели на темы оперы Мейербера «Роберт Дьявол».
Все наперебой советовали Авдотье Константиновне отдать Сашу в университет. Но надо же было такому случиться, что в это время там произошли какие-то беспорядки. Мать Бородина, испугавшись, изменила свое решение. Кто-то из знакомых предложил отдать юношу в Медико-хирургическую академию. Авдотья Константиновна вместе с сыном пошла к инспектору, который проэкзаменовал его по всем предметам. Инспектор пришел к заключению, что Бородин имеет удовлетворительные знания, и порекомендовал руководству академии принять к себе нового студента. Так в неполные 16 лет в 1850 году Александр Порфирьевич стал вольнослушателем Медико-хирургической академии.
В академии Бородин усерднее всего занимался химией. Будучи на III курсе, он обратился к знаменитому профессору химии Зинину с просьбой заниматься в академической лаборатории. Но Зинин поднял его на смех, т. к. не верил, чтобы студент его курса серьезно увлекался этим предметом. Вскоре профессору пришлось изменить свое мнение об Александре, который очень быстро продвигался вперед. После этого Зинин стал его покровителем и наставником.
Несмотря на то что Бородин большую часть своего времени посвящал лаборатории, музыка увлекала его не меньше. Щиглев и Бородин познакомились с двумя Васильевыми: один из них – Владимир Иванович, певец, немного позднее бас петербургской русской оперной труппы. В обществе его называли Васильев-I. Владимир Иванович очень много пел для друзей, знакомил их со всеми вокальными новинками. Аккомпанировал ему обычно Щиглев. Другой Васильев, Петр Иванович, был скрипачом. Он знакомил Щиглева и Бородина с квартетной музыкой. Как правило, Васильев играл 1-ю скрипку, Щиглев – 2-ю, Бородин – виолончель, а альта они приглашали со стороны.
Как позднее вспоминал Щиглев: «Мы не упускали никакого случая поиграть трио или квартет где бы то ни было и с кем бы то ни было. Ни непогода, ни дождь, ни слякоть – ничто нас не удерживало, и я со скрипкой под мышкой, а Бородин с виолончелью в байковом мешке на спине делали иногда громадные концы пешком, например с Выборгской стороны в Коломну, так как денег у нас не было ни гроша».
Уже один этот пример говорит о том, какую роль играла музыка в жизни двух друзей. Но Бородин не мог заниматься одной только музыкой, потому что профессор Зинин возлагал на него большие надежды, готовя его в свои заместители. 25 марта 1856 года Александр Порфирьевич окончил свой курс в академии. Он очень опасался, что не получит место при госпитале. Но его опасения оказались напрасными, в числе четырех выпускников он за успехи в науках был прикомандирован к военно-сухопутному госпиталю в качестве ординатора. В эти же годы Александр познакомился с Мусоргским.
Со всем присущим ему пылом Бородин погрузился во врачебную практику. Во время работы в госпитале приходилось заниматься различными процедурами. Особенное впечатление производило на Александра Порфирьевича зрелище израненных спин крепостных крестьян, которых прогоняли сквозь строй. У некоторых клочьями болталась содранная кожа, у некоторых были видны даже кости.
Бородин по-прежнему увлекался больше химией, чем медициной. Осенью 1856 года он удачно сдал экзамены на степень доктора медицины. В связи с этим ему было дано разрешение приступить к написанию докторской диссертации, для которой он выбрал тему с химическим уклоном.
Когда Александр Порфирьевич начал самостоятельную научную деятельность, в России наступило знаменательное время. После окончания Крымской войны наблюдался мощный подъем освободительного движения, которое вступило в разночинский период. В это время царское правительство вынуждено было отменить крепостное право, потому что в народе зрели революционные настроения.
Бородин сблизился с братьями Успенскими – будущим врачом и доцентом Московского университета Михаилом Васильевичем и писателем Николаем Васильевичем. Кроме этого, в число близких друзей Александра Порфирьевича входил Иван Максимович Сорокин, который был соратником и другом Чернышевского.
Группа профессоров академии добилась проведения довольно значительных реформ. Были открыты новые кафедры, при академии учредили Институт молодых врачей (нечто вроде аспирантуры).
В начале 1858 года Бородин сдал экзамен на доктора медицины и уже 3 мая этого же года защитил диссертацию. На следующий год его послали за границу для повышения квалификации и пополнения теоретических знаний. Поселился он в небольшом немецком городке Гейдельберг, расположенном в очень живописном месте.
В этом городе Бородин познакомился с Менделеевым и Сеченовым, с которыми вместе обедал и ужинал. Помимо своих ученых занятий, Александр много времени уделял и музыке. Он был вхож во многие дома, где любили слушать музыку. В своей квартире он поставил фортепиано и иногда играл для друзей и гостей различные музыкальные произведения. И. М. Сеченов вспоминал: «Бородин тщательно скрывал, что он серьезный музыкант, потому что никогда не играл ничего серьезного, а только по желанию слушателей какие-либо песни или любимые арии из итальянских опер. Он очень удивлял всех нас тем, что умел играть все, что мы требовали, без нот, на память».
Вскоре в Гейдельберге появилась московская пианистка Е. С. Протопопова. Бородин познакомился с ней на одном из музыкальных вечеров. С этого времени вся его жизнь была неразрывно связана с Екатериной Сергеевной, на которой позднее он женился. И то обстоятельство, что его спутницей жизни стала талантливая и образованная музыкантша, помогло его окончательному самоопределению как композитора.
Как признавался сам Бородин Екатерине Сергеевне, он был ярым поклонником Мендельсона. В ее исполнении он впервые услышал также произведения Шумана и Шопена, тогда еще очень мало известных композиторов.
Осенью 1861 года Александр Порфирьевич вместе с Екатериной Сергеевной (тогда она была еще его невестой) переехал в Италию. Это было сделано из-за болезни Протопоповой. В Италии Бородин трудился так же плодотворно, как и в Гейдельберге. Он много работал в химической лаборатории, но все же успевал посещать театры, музеи и народные гулянья. Александр Порфирьевич играл на виолончели в оркестре городского театра, а вместе с Екатериной Сергеевной – в местном соборе на органе.
Вершиной его музыкального творчества в заграничный период стали произведения, созданные в 1862 году в Италии. Бородин с невестой часто бывал у директора местной музыкальной школы – старого скрипача Менокки. По словам Протопоповой, он был очень хороший человек, но музыкант довольно слабый. Как-то раз Бородин в его присутствии за какой-то час с небольшим написал фугу. Этот факт вызвал у Менокки удивление. Почтенный музыкант считал, что за такой короткий срок нельзя сочинить фугу. Но, убедившись в обратном, итальянец стал смотреть на русского композитора как на какое-то чудо.